Волонтер — это такой старший друг, который помогает. Интервью с координатором Даниловцев в Детской инфекционной больнице

— Мало того, что группа в этой больнице совершенно новая, так ты еще и не имела до этого большого волонтерского опыта. А тут пришлось сразу стать координатором. Получилось то, чего хотела, о чем, может быть, мечтала?

— Если честно, когда я пришла в «Даниловцы», у меня не было четкого понимания, что я вообще хочу получить. Я хотела стать волонтером, подумала и пришла на Школу координаторов. И вот я координатор. Мне надо открывать свою группу — и я понимаю, что не знаю, как общаться с детьми в больнице! Я ничего не знаю! У меня было только университетское волонтерство, и тут я оказываюсь в таком огромном пространстве: группы, люди, подопечные, и я ничего не понимаю. Так что все это с самого начала было одним большим шоком для меня.

— А почему пошла именно в эту больницу?

— Во время обучения в Школе я более-менее познакомилась с аудиторией подопечных, и уже к третьему занятию определилась, что я хочу или в «Квартал», или в колонию. Но, видимо, все было уже  предопределено: на тот момент была необходимость создать группу в «инфекционке», и я очень этому рада. Потому что это, действительно, оказалось то, что мне было нужно. Я пошла в больницу, и сейчас я понимаю, что это — мое сердце и моя любовь.

— Как прошло первое посещение?

— Группа полностью с нуля — это для меня было непривычно и ново. Я безумно волновалась в первое посещение, для меня это было — как новый океан, в который я очень нежданно окунулась. К счастью, меня поддержали друзья из Школы координаторов и волонтеры с опытом. Поэтому первое посещение у меня прошло на ура. Ну а дальше я поняла, что у меня нет группы. Она набиралась очень медленно. У меня появилась единственная девочка-волонтер, Жанна, с которой мы ходили вдвоем три месяца. И все три месяца у нас было от 7 до 18 человек. И вот это тоже было жестко…

— А ты поняла, почему нет волонтеров? Из-за слова «инфекционная» в названии больницы?

— Да, как мне написала одна девушка после собеседования: «А к вам вообще можно ходить?». В том-то и проблема, людей это пугает. Больница инфекционная, но именно наше отделение обычное. У нас лежат дети с заболеваниями легких и сердца.

— Очень печальные заболевания для детей.

— Печальные и тяжелые. Но это обычные, адекватные дети от 4 до 18 лет. Подростки, конечно, люди своеобразные, но в большинстве своем — это все абсолютно жизнерадостные дети, которых мы обычно видим на улице.

Да, там у кого-то может прихватить сердце, кому-то тяжело дышать. Но это проблемы, с которыми может встретиться любой из нас. А дети очень классные, это самое основное, что я поняла за время работы — они шикарные, прекрасные дети, с которыми очень кайфово — некрасивое слово, — но именно кайфово работать. Нас не хотят отпускать, как правило, нам рады, за исключением двух посещений, когда было такое, что нас проигнорировали.

В основном мы слышим: «Ой, а почему на такое короткое время? А давайте вы побудете подольше? А давайте вы не будете  уходить, а почему только по воскресеньям? А мы хотим вас видеть чаще».

К нашим детям приходит воспитатель в течение недели, но воспитатель — это границы и рамки. А волонтер — это как раз тот человек, который дает возможность от них отдохнуть. Волонтер — это такой старший друг, который помогает. Иногда дети ко мне подходят и начинают рассказывать что-то свое. Детям важно, чтобы их слышали. Если у родителей не хватает на это времени, то у волонтеров, пускай в больнице, есть на это время. И ты можешь помочь ребенку что-то для себя понять. У нас была девушка, которая спрашивала: «А почему вы сюда пришли? О, вы волонтеры, я тоже хочу». И, возможно, для кого-то этот разговор — это помощь в раскрытии своего пути в жизни. В некоторой степени это, возможно, такой толчок к дальнейшему развитию, потому что волонтерство — оно многое дает.

— Координаторство требует регулярной подготовки и посещений. Насколько для тебя это просто?

— Я езжу раз в неделю по воскресеньям, и так как я живу далеко, то у меня этот день вырезается из обычной жизни полностью. Но для меня это стало настолько дорого, настолько легло близко к сердцу, что однажды, когда не было посещения из-за карантина, я почувствовала, как же я его жду. Я хочу к детям и волонтерам прямо сейчас, мне этого не хватает! Потому что, когда ты приходишь и видишь эти глаза, полные жизни, которые реально хотят тебя видеть — это очень много тебе дает.

— Дети от 4 до 17, легко ли для придумать что-то одно общее?

— Очень нелегко. Для меня это тоже было шоком, потому что возрастной разброс детей огромный, а нас — двое.

Было посещение — первое для Жанны и уже пятое-шестое для меня, — когда мы пришли, и я понимаю, что у нас — 18 детей в небольшой игровой комнате. Большая часть подростков — это такие здоровые лбы. И тут же — маленькие дети. И ты просто не понимаешь, как убедить и тех, и других, что надо сделать открытку на 8 марта. Но вот тема мамы, к счастью, задевает детей, поэтому так приятно и удивительно было смотреть, что 17-летний парень сидит и творит, создавая открытку для мамы!

Некоторые дети поражают, некоторые — поражают не в лучшем смысле. У меня были и сложные посещения. Но тем не менее в конце ты понимаешь, что для чего-то тебе это было сейчас надо. И они все равно хорошие! Для волонтера важно видеть в ребенке именно вот эту, грубо говоря, хорошесть. Что ребенок — это просто ребенок.

— Так а для ребенка-то как важно, чтобы в нем видели хорошесть…

— Да, и это по ним видно. А они такие интересные бывают и такие близкие! У нас была одна девочка, которая пришла самая первая на самое первое мое посещение. Первый ребенок пришел! Для меня это было очень волнующе. И мы делали коллаж по теме «Я». И сначала показалось, что она просто рандомно берет какие-то картинки и наклеивает. А потом она начала объяснять, и ты вдруг видишь такое сходство с тобой…

— А кто твои волонтеры?

— Есть и взрослые люди по 25, 37 лет. Они тоже радуются, что пришли в мою группу. Для кого-то это как встреча с друзьями из детства, для кого-то — просто что- то новое. И каждый что-то про себя понимает. У меня в группе очень многие волонтеры приходят без конкретной ориентировки — мне нужно прям сюда, в инфекционную больницу. Они приходят просто в группу, в которой больше всего  нужны люди. И многие потом говорят: «А я хочу тут остаться».

— В Даниловцах есть система «зонтиков» — кураторства и супервизии для координаторов. Насколько тебе это помогает?

—  Это отличная  вещь! Когда ты понимаешь, что у тебя — сложная ситуация, но тебе есть, к кому обратиться, есть, к кому прийти, ты не один со всем этим свалившимся на тебя грузом.

У меня были случаи очень необычные для меня, когда мне приходилось отказывать волонтеру. Раза три точно. Я не думала, что мне придётся когда-либо это делать. Я была не совсем уверена, позвонила куратору, мы все обговорили, и я поняла, что да, это решение, действительно, правильное.

Бывают моменты, когда ты понимаешь, что тебе не с кем поделиться. Человек со стороны не поймет весь этот вес волонтерства, всю значимость  волонтерства для тебя, для твоей души. Это важно, когда ты можешь услышать более опытного, скажем так, наставника для себя. И это помогает и в плане разруливания ситуаций, и в плане каких-то фишечек. Я очень много фишек поймала просто на общих встречах координаторов. Поэтому систему «зонтиков» стоит только развивать.

Мария Шевченко — координатор группы Добровольческого движения «Даниловцы» в Детской инфекционной больнице № 6.

Беседовала Анастасия Кузина — журналист, пресс- секретарь ДД «Даниловцы».